– Ты уверен? – спросил Хромой.

– Включите мозги, черт побери! Это идеальное место!

– Почему бы нет, – пожала плечами Спичка.

– Вот увидите! Немного приберемся, и эта помойка станет настоящим дворцом! – с энтузиазмом воскликнул главарь. – Мы скрыты от глаз прохожих, имеем выход сразу к двум берегам. Великолепная штаб-квартира!

– Это будет наше тайное укрытие, – обрадовалась Плакса.

– Да. Офис нашей организации.

– Организации?

– Предприятие по бартеру, обмену и перепродаже.

– Настоящая финансовая империя! – усмехнулся Сопля.

– Ты как-то слишком быстро всё решил, – засомневался Хромой.

– Может быть. Но мы уже несколько месяцев живем на улице. И долго так не протянем. Нам нужно местечко, где мы могли бы перевести дух, выспаться, не боясь, что нас застанут врасплох.

– У тебя такой уверенный вид, – иронично заметил Сопля.

– Мы вместе прозябали в приюте. Потом вместе сбежали. Вместе выжили на улицах. А теперь будем вместе жить.

– Пока смерть не разлучит нас? – ухмыльнулся Хромой.

– Точно. Пока смерть не разлучит нас, – серьезно повторил Обрубок. – И да, Сопля, я уверен в себе. С таким укрытием можно наконец быть спокойным. А не жить только одним днем, каждый вечер не зная, где будем ночевать сегодня. Говорю вам, начинается новая прекрасная жизнь!

– Давайте отнесем его к доктору Ипполиту? Давайте… давайте… – кричала Спичка, плача от бессилия.

Она не могла сдвинуться с места, парализованная страхом.

Трясущийся Обрубок выбрался наружу, мальчики молча последовали за ним. Оставаться в бывшем доме, превратившемся теперь в могилу, было невыносимо. Вся банда сгрудилась вокруг главаря, который присел, ссутулившись, на краю набережной. Он не произносил ни слова. Словно в насмешку стояла прекрасная погода, припекало солнце. Все думали об одном и том же: на месте Сопли мог оказаться любой из них.

– Надо его… к доктору… – как заведенная повторяла Спичка.

– Он м-мертв, – попытался урезонить ее Заика.

Плакса во все глаза смотрела на старших, не особо понимая происходящее. Она видела, что Сопля куда-то делся. Но думала, будто они не могут вернуться домой из-за канализационной вони, поднимавшейся от сдвинутых в сторону железных листов.

– Но… но… – твердила Спичка. – Это хороший доктор… Ты сам говорил, он может всё… Он спас тебе руку…

– Слишком поздно, Шарлотта! – рявкнул Обрубок, вскакивая.

Он отбежал на сотню шагов вдоль берега, пытаясь справиться с подступившими слезами, потом вернулся.

– Они его мучили… Они его… А я… я…

Он попытался вздохнуть. Опустил глаза и произнес еле слышно:

– Сопля еще спал, когда кто-то стал отдирать железо, закрывавшее вход. Я заорал ему, что к нам ломятся жандармы… чтобы он просыпался… но он… ничего не соображал со сна… я поднял лист железа, там, под столом… я… я… спрятался…

Обрубок по-прежнему смотрел в землю.

– Я не видел их. Только звук шагов у меня над головой. Они что-то говорили. Но я не мог разобрать слов… сквозь железо… Но его я слышал. Я слышал его… слышал…

Пластинку заело. Взгляд Обрубка помутнел и остановился.

– Ты испугался. Это нормально, – попыталась успокоить его Спичка.

Она осторожно приблизилась, протянула руки, чтобы обнять. Обрубок дернулся и истерически заорал:

– Я слышал, как он визжал! Он визжал! Долго-долго-долго! Это… это…

Главарь захлебнулся криком и заглох. Все потрясенно молчали. Казалось, мир встал с ног на голову, если младшим приходится утешать старшего. Они не знали, как это делается. Они растерялись.

– Я испугался. Я трус. Я… не гожусь в главари…

– Заткнись! – резко оборвала его рыженькая.

Глаза у нее покраснели, черты лица были искажены.

И снова потянулась бесконечная, невыносимая тишина – самая жуткая из всего, что им довелось пережить. Дети стояли, не двигаясь с места, не глядя друг на друга…

Но вдруг это мертвенное оцепенение прервал голос Хромого:

– Часы.

– А? – Обрубок посмотрел на мальчика отсутствующим взглядом.

– С помощью моих часов мы…

– Мы сможем это сделать!!! – тут же загорелась Спичка.

– Да-да-да-да! М-мы сможем!! – восторженно отозвался Заика, до которого тоже дошло.

Обрубок оставался безучастным. Он не понимал, чему эти психи так радуются. Плакса подошла к нему почти вплотную, заглянула в глаза и мягко, как маленькому, объяснила:

– Эти часы умеют по-во-ра-чи-вать время.

Обрубок обвел их мутным взглядом, в котором вдруг что-то забрезжило. Он уставился на Хромого и сдавленно произнес:

– Мы… мы можем?..

– Да. Мы можем. И мы это сделаем. Прямо сейчас.

Мальчик уже сжимал часы дрожащей рукой. И слабо улыбался.

– Мы повернем время. И вернем его. Вот увидишь. Мы всё исправим.

– Но если я вернусь в прошлое вместе с вами, как это будет? Ведь я был с Соплей в тот момент, когда… Если я был с ним, то как это сработает? Я увижу себя самого там? Я как бы раздвоюсь?

– Если честно, Обрубок, понятия не имею.

Хромой держал часы на ладони. Обрубок смотрел на них издалека, не решаясь приблизиться. Ему казалось, что эта золотая вещица теперь окружена каким-то сказочным сиянием. Ведь она могла спасти их друга. Обрубок чувствовал себя жалким трусом. Он не смог защитить Соплю. Смеет ли он после этого иметь дело с магическим предметом? А вдруг всё волшебство просто испарится от прикосновения такого отвратительного, проклятого существа, как он?

– Я не могу сказать. И не хочу врать тебе не пойми что. Я сам пока не очень понимаю, как это работает. Но единственный способ узнать – это попробовать. Разве нет? И потом, мы не можем медлить! Ты хочешь спасти Соплю или как?

– Да, разумеется!

Обрубок мрачно взглянул на товарища. Секунду-другую он еще колебался. Потом сдался на милость Хромого. Нет, правда, у них не было выбора. Они непременно должны попытаться. Да и сам он больше всего на свете жаждал стереть случившееся из реальности. Чем скорее, тем лучше! Дольше нести на себе этот ужас он просто не мог, душа уже надрывалась под его тяжестью… Наконец Обрубок чуть слышно проговорил:

– Д-давайте п-попробуем.

– Обязательно! – немедленно откликнулась Спичка.